Евразия

Ближний Восток: играть только по-крупному

Рынок Ирана, который накануне нового 2024 года открылся евразийскому бизнесу, напоминает тест из школьного учебника, где надо выбрать нужный вариант: необходимо сразу начать работать, или стоит прежде изучить?
Привлекательный своим географическим положением и массивностью, рынок первого на Ближнем Востоке партнера ЕАЭС, обещает немало перспектив в экономическом, военно-техническом, и политическом плане. Вместе с тем, исторически Иран является устойчивым торговым сообществом с тысячелетней культурой и традициями, которые в настоящий момент деловой средой ЕАЭС мало изучены. Об аспектах, сопряженных с деловой активностью на рынке Ирана с «Деловой Евразией» поделилась историк, исследователь евразийской интеграции, директор Информационно-аналитического центра «Евразий-Поволжье» Марина Лапенко.

— Здравствуйте! Благодарим за уделенное время, и возможность пролить свет на малоизученный для бизнеса рынок. Как показывают события последних лет, взаимодействие Ирана со странами ЕАЭС заметно активизировалось. Подписанное в декабре Соглашение уже второе по счету. В чем отличие от первого?

— Здравствуйте! Действительно – процесс движения навстречу друг другу начался не вчера, это не новинка для ЕАЭС. До этого действовало Временное соглашение. Оно отличалось от остальных, аналогичных. Поскольку в момент подписания, Иран находился под санкциями, были финансовые трудности в расчетах, в проведении денежных операций, поэтому соглашение вначале носило временный характер. Сейчас политические условия изменились – и Иран, и Россия сейчас находятся под санкциями. В настоящий момент в отношении России введены и действуют 12 пакетов общим объемом более десяти тысяч позиций, и они еще более объемные, чем те санкции, которые действовали в отношении Ирана ранее.
Безусловно они вызывают у партнеров в Иране озабоченность, так как Россия является участником Евразийского экономического союза, и на нее приходится порядка 70% всей взаимной торговли Ирана и ЕАЭС. Другой важный момент – это развитие транспортного проекта «Север-Юг», где Иран играет одну из ключевых ролей. Строительство железной дороги, развитие портовых возможностей, и свободная экономическая зона – все это интересно для России с точки зрения увеличений ресурсных возможностей в регионе Ближнего Востока, призвано сделать более доступным выход на рынок Индии, и на азиатский рынок в целом.

— Перспектива выйти на рынки большой Азии, Юго-Восточной Азии, к морским маршрутам, безусловно, привлекательна. Причем, не только с позиций экономики: руководство стран ЕАЭС намерено увеличить товарооборот между Ираном и ЕАЭС в 10 раз. Смелое заявление, если учесть санкции, введенные против Ирана и против России. Но, есть еще и культурный, внутриполитический аспект Ирана. Какое здесь отличие от стран евразийской «пятерки»?

— Необходимо понимать, что такое политический режим, который существует в Иране, и его влияние на экономику. Существование исламского режима, который установился после исламской революции, выражается не только в политике. В экономической сфере государству принадлежит существенная роль в контроле над основными требованиями к производству, над ключевыми отраслями. В целом, это определяет всю специфику при взаимодействии с торгово-экономическими партнерами. Например, многое определяют позиции совета безопасности, либо других структур, которые стоят на страже исламского режима. Нефть, газ, зерно – это стратегически важные отрасли экономики, и всё же они зависят не от тенденций развития рыночных отношений, а от существующего режима в Иране.
Следующее – финансовые операции. Россия и Иран уже научились обходить санкции через третьи страны, через открытие и создание счетов в Дубае, в других финансовых центрах, и все-таки это достаточно сложный сюжет. Много говорят о введении в торговлю национальных валют. Как показывает ситуация, и российский рубль демонстрирует существенную волатильность, так и национальная валюта Ирана – реал, туман, который очень обесценился за последнее время. С одной стороны, для нас очень выгодно, что иранские товары очень дешевые, по сравнению с аналогами, которые производятся на территории стран Евразийского экономического союза – фрукты, орехи, текстиль. Кстати, эта продукция заметно отличаются по качеству, она качественная, и в этом плане у Ирана существенное преимущество. Но, пока окончательно не решен вопрос с использованием финансовых инструментов, возникает потери. В России действует достаточно строгое законодательство в сфере валютных операций, когда любая просрочка по платежам чревата существенными взысканиями для российского бизнеса. Многие фирмы из Ирана предпочитают работать с наличными средствами, что для российской финансовой системы в принципе невозможно, поскольку все валютные операции должны проходить прозрачно, и никакого обналичивания средств в валюте быть не может.

— Иран – это древние торговые традиции Вавилона и Месопотамии, почерпанные из практики ведения бизнеса со всем миром. Как масштабность товарооборота повлияла на своеобразный деловой менталитет иранских бизнесменов?

— Возможно, история действительно наложила свой отпечаток на торговцев с Ближнего Востока, он для нас достаточно важный, и заключается в специфике ведения бизнеса со стороны иранских партнёров. Даже в условиях Евразийского экономического союза компании пытаются сбивать цены и искать некие конкурентные преимущества. Важный для нас специфический момент заключается в том, что они очень долго ведут переговорный процесс, затягивая его на месяцы. В итоге, могут купить те же самые товары не внутри рынка Евразийского экономического союза, а, например, в Азербайджане. Это специфично для Востока – люди любят больше беседу, им интересен процесс, а российскому бизнесу важен больше результат.

— Вы упоминали проект «Север-Юг», где Иран и Россия выстраивают транспортную инфраструктуру. Это транснациональный проект. Он послужит дополнением к существующим транспортным линиям и станет своеобразным «плечом», выгодным для партнеров. В настоящее время торговля задействует устойчивый, но не самый комфортный маршрут. Это единственная техническая задача?

— Техническая сторона сотрудничества – это вообще, целый массив работы. Неподготовленность инфраструктуры для взаимной торговли, или по крайней мере, актуальность инфраструктуры, проявляется в том, что, например, в пик продаж зерновых культур ни у российской стороны, ни у Иранской стороны нет технических возможностей для вывоза зерна. Можно использовать порт в Астрахани, но нет свободных судов, свободных контейнеров для того, чтобы отправить груз из России и Казахстана в Иран. Тоже самое касается железной дороги. Сейчас есть прямая связь с Ираном по железной дороге. И для того, чтобы поставить какое-то количество товаров, уходит большое количеств времени, потому что нет вагонов, и приходится ждать, заранее бронировать их, и так далее. То есть, предпосылки к усилению взаимной торговли, они существуют.
Но, проявляются новые отрасли, которые представляют собой взаимный интерес. Это атомная энергетика, это, конечно, военно-техническое сотрудничество, и соответственно поставки товаров двойного назначения и военного назначения, возможности поставок российских самолетов на Иранский рынок, и иранского автопрома на российский рынок. Здесь также очень много нерешенных проблем.
Есть сложность институциональная – это техрегламенты, где опять видим разный подход к стандартизации, к техническому сопровождению.

— Технические регламенты касаются производства в тяжелой промышленности, или речь о более широком спектре товарной номенклатуры?

— Спектр технического регулирования очень широкий. Взять фармацевтику: интересны поставки лекарственных средств из Ирана в Россию – у партнеров есть действительно интересные разработки лекарственных средства, например, в области онкологии. Но опять же, возникает вопрос получения сертификации в рамках лекарственного рынка Евразийского экономического союза, а Иран придерживается своих собственных национальных стандартов. И здесь возникает необходимость выработки общего подхода к стандартизации номенклатуры по лекарственным средствам всего Евразийского экономического союза, чтобы не вызывало сложностей в национальных системах, и чтобы Иран сразу же мог выходить на весь рынок Евразийского экономического союза. Тем более, что у нас создан единый рынок лекарственных средств в рамках ЕАЭС.

— Иран – это страна с богатой историей. Но и страны ЕАЭС не менее богаты своими традициями, культурой. Что можно сказать о туристической сфере в рамках развития деловых связей с этой страной?

— Развитие туризма с Ираном не совсем перспективная отрасль для стран Евразийского экономического союза. Если будет введен безвизовый режим, то для Ирана это интересно – посетить Россию, Армению, Беларусь, Казахстан, Киргизию, и выгодно с экономической точки зрения, так как затрачивается меньше денег. Но опять же, собственная национальная специфика – режим ужесточает правила выезда из страны. И речь не только об получении визы. Если будет введен безвизовый режим, то граждане Ирана должны будут платить так называемую «выездную пошлину». Она была введена для того, чтобы ограничить выезд людей из страны, особенно в периоды энергетического кризиса, протестных движений по поводу афганского вопроса, и так далее.
С точки зрения нашего интереса – да, Иран прекрасная срана с древней культурой, действительно с уникальным прошлым периода Персидской империи. Очень много исторических, религиозных центров. Но наши туристы все-таки привыкли к определённого рода комфорту, предсказуемости, и выбирают места, в которых могут не только что-то посмотреть, но и отдохнуть. С этой точки зрения перед нами исламское государство, в котором много запретов – от употребления алкогольных напитков или объятий в публичных местах, до обязательного для женщин покрытия головы и конечностей тела до кистей, ношения длинной одежды по щиколотку. Не получиться и отдыхать на море, как это принято в наших странах, хотя есть попытки создания специальных зон для туристов, но это закрытые территории – все это определенного рода ограничения, к которым люди должны быть готовы. При этом, есть возможность полететь в Дубай, в Китай, в Таиланад, в Турцию. Поэтому, с точки зрения летнего отдыха, сомнительно, что Иран будет перспективным направлением.

— Уважение к культурным особенностям народов и целых стран лежит в основе взаимоотношений стран-участниц евразийской интеграции. Этот подход выгодно отличает евразийскую интеграцию от европейских традиций. В настоящий момент евразийская интеграционная повестка опирается, кроме целей, на единый коммуникативный механизм – это язык. В странах ЕАЭС и СНГ в качестве рабочего принят русский язык. Как развивается ситуация в этом направлении?

— Языковой вопрос – это особый аспект со своими сложностями. Если мы берем партнерство с Китаем или с Европой, как это было раньше, то есть языки делового общения – английский немецкий, китайский. Что касается персидского языка, то в России не так много специалистов со знанием фарси. Особенно если речь идет о технической сфере взаимодействия, и, соответственно технической документации. Естественно, этот вопрос возникнет при долгосрочном сотрудничестве.

— Другая общая для стран-членов ЕАЭС и Ирана тема – это религия. Кыргызстан, Казахстан, немалая часть населения России исповедуют ислам. Это предполагает заметное сближение стран-партнеров?

— Не совсем. Ислам в странах ЕАЭС – это силам суннитского толка ханафитского махзхаба. Иран – это шиитская страна. И не просто страна, исповедующая ислам шиитского толка, но страна, претендующая на экспорт исламской революции. Это тоже нужно учитывать при выстраивании взаимоотношений. И поэтому пока мы видим данный политический режим, этот факт тоже нужно принимать во внимание.
Вопрос ислама как вопрос политического строя, связан с вопросом безопасности в Иране. Если мы рассматриваем туризм, исполнение контрактов, то вопрос о политической стабильности стоит очень серьезно, потому что Иран периодически оказывается охвачен протестным движением, люди активно выходят на улицы, и этот важный аспект может сказаться на перспективах и реализации каких-то долгосрочных контрактов. Они могут оказаться невыполненными.
В Иране существуют политические силы из числа консерваторов и реформаторы. Если сейчас режим поддерживает активно стимулирует развитие отношений с Россией с Китаем, проводит политику разворота на Восток, то реформисты, всегда смотрят на запад, им интересен бизнес прежде всего на западе, развитие торгово-экономического сотрудничества, прежде всего на западе. Поэтому они ждут отмены санкций, смены политического режима и так далее. Противоречия внутриполитического истеблишмента, и неоднозначный подход к сотрудничеству с Россией часто ставят под вопрос двусторонние договора. Например, до сих пор Ираном не ратифицирована Каспийская конвенция.

— Сложности и снова сложности – это заставляет задуматься, но ведь они возникли не вчера? Евразийская экономическая комиссия и профильные ведомства стран-участниц ЕАЭС работали над Соглашением более семи лет, а до сего времени существовало Временное соглашение. Для чего-то ведь приложено столько усилий?

— Говорить о каком-то долгосрочном техническом партнёрстве можно с определёнными оговорками. Здесь все-таки особое тактическое партнерство на основе безопасности. В рамках Шанхайской организации сотрудничества это получается, но, если мы берем экономическую составляющую, здесь действительно появляются сложности. То есть – безопасность определяет наше взаимодействие, а с экономической точки зрения достаточно много рисков.

— Как, по вашим оценкам, к этим сложностям относятся в странах ЕАЭС?

— Это бизнес, а бизнес ищет более выгодные условия. В Иране есть что искать в настоящий момент, и соответственно нам есть, что предложить. Нужно понимать, что будут преобладать более крупные компании, которые имеют гарантии, имеют поддержку, ликвидность, могут открыть свои корреспондентские счета, провести какие-то крупные финансовые операции. Что касается небольших компаний, то им сложнее взаимодействовать с иранскими партнёрами, потому что всегда возникает угроза срыва того или иного контракта в силу каких-то санкционных условий, в силу того, что государство контролирует ту или иную сферу взаимодействия. Например, России сейчас выгодно покупать кока-колу в Иране. Иран несмотря на то, что находится под санкциями, использует рецептуру кока-колы. Соответственно, если будут осуществлены поставки в Россию, то иранские компании потеряют эти лицензии. Или другой момент: на производстве кока-колы используется сахар, а иранское правительство регламентирует нормы использования этого продукта, и он подлежит строгому контролю. Таким образом, с одной стороны мы бы хотели покупать кока-колу в Иране, с другой – есть условия, которые делают эти поставки невозможными. Хотя на российском рынке увидеть кока-колу из Ирана можно, но в массовом выражении это ничтожно мало. Как вариант, российский «Сбермаркет» мог бы заключить с Ираном контракт на поставку кока-колы. Безусловно, активность на иранском треке будет только по-крупному: только крупные компании с возможностями и ресурсам – финансовыми, дополнительными, которые смогут скреплять крупные сделки.

— Крупными компаниями могут похвастаться далеко не все страны ЕАЭС. Кыргызстан, Армения. Совокупный рынок обух стран не превышает 15 миллионов человек. Как малым экономикам не остаться в стороне?

— В ЕАЭС давно говорят о создании кооперационных и контрактационных связей и цепочек. Нужно будет создавать большие хабы: зерновой хаб Евразийского экономического союза, мясной хаб, и прочие. Если Иран выходит с предложением закупки допустим халяльной баранины в определённых объемах, то Киргизия не сможет реализовать эти поставки в силу того, что производит недостаточно много. И опят – к ЕАЭС от Ирана будет выходить государство, крупные компании, которые поддерживает Совет безопасности. Это не могут быть небольшие сделки, когда иранские предприниматели приезжают и покупают десять фур баранины, будут нужны долгосрочные поставки, в соответствующих объемах. С Ираном нужно торговать крупными объемами, тогда это будет выгодно.

— Соответственно, на территории ЕАЭС будет создаваться сеть хабов по примеру «Фуд-Сити»?

— Это должен быть своеобразный сухой порт для хранения и дальнейшего перераспределения товаров. Но, опять же – пойдут ли на это партнёры внутри самого Евразийского экономического союза? Пойдет ли Казахстан на сотрудничество с Россией в вопросах поставки зерна и других сельскохозяйственных товаров? Казахстан в этом плане конкурент России, у него также есть портовые возможности на Каспии, и возможность прямых поставок в Иран. Поэтому здесь должны преобладать корпоративные интересы. Возможно создание каких-то евразийских транснациональных корпораций, которые бы представляли весь евразийский экономический союз на Иранском рынке, чтобы Иран не пытался вести переговоры сепаратно – с Россией, с Казахстаном, а вел их тогда с представителями ЕАЭС.

Савелий Петров
§ Деловая Евразия