Но её участники должны осознавать свои цели в ней
На фоне новых вызовов, возникших со сменой власти в Узбекистане, одним из вопросов является интеграция центрально-азиатского лидера в Евразийский экономический Союз. Более двух лет идут обсуждения о присоединении к ЕАЭС Республики Таджикистан. Обе республики имеют один географический ареал, и, соответственно – геополитическое значение для Большой Евразии. Вместе с тем, внутриполитический настрой в этих государствах вызывает к себе как повышенное внимание, так и повышенное количество вопросов.
Свою попытку осознать интеграцию новых членов в ЕАЭС в беседе с «Деловой Евразией» сделал Директор Аналитического центра «Стратегия Восток-Запад», Дмитрий Орлов.
— Какие сложности существуют при принятии новых членов в ЕАЭС: внутриполитические, внешнеполитические, внутриэкономические, внешнеэкономические?
— Интеграция — самое лучшее, что смогли предложить постсоветскому пространству Казахстан и Россия: именно в таком хронологическом порядке. Но мы пока ещё не знаем, кто изъявит желание присоединиться к ЕАЭС в будущем. Надо быть честными: разговоры о присоединении к Евразийскому проекту новых участников должны иметь под собой более серьёзную основу, нежели нынешняя. Недостаточно Владимиру Путину или Нурсултану Назарбаеву сказать, что им очень хочется видеть в ЕАЭС Таджикистан, Узбекистан, Иран — да кого угодно. При этом всегда надо держать в уме, как минимум, два вопроса.
Первый: «Каковы цели и задачи вступления этих стран в ЕАЭС, и общие ли они для всех остальных членов союза?». Интеграция ради интеграции — не самая лучшая цель. По идее, те, кто обеспечивает ЕАЭК информацией для принятия решений, должны это осознавать. Легализация трудовых мигрантов — не та задача, хотя надо признать, что она для некоторых стран считается одной из основных. Если же кто-то считает, что легализацией трудовых мигрантов можно выйти из кризиса, то у меня для него плохие новости: он — некомпетентен, если не сказать хуже. Объективно, у Евразийской интеграции есть задача поважнее: создать в кратчайшие сроки собственный капитал. Я не говорю о единой валюте — для её появления сейчас нет никаких предпосылок. Если мы говорим, что наивысшая стадия ЕАЭС — единое экономическое пространство, то и действовать надо в строгом соответствии с этой целью.
Второй же вопрос звучит так: «Каковы общие идеи союза в целом, и чем они могут быть интересны всем, кто мог или хотел бы вступить в него?». Тут надо понимать, что: а) второе издание СНГ не нужно никому и б) работать по нынешним экономическим законам и правилам уже просто нельзя. Потому что эти законы и правила написаны не в наших, а в чужих интересах — соответственно, и выгоды нам от них нет и не будет. Другое дело, что не всем в политических и бизнес-элитах стран — членов ЕАЭС, как нынешних, так и потенциальных, такой расклад выгоден. Действующие экономические правила позволяют иным элитариям неплохо наживаться на торговле Родиной. В новых же правилах делать этого будет нельзя. Союз, который будет работать по иным, нежели нынешние, правилам будет намного привлекательнее.
— Сложности евразийской интеграции в связи с индивидуальными особенностями каждого действующего члена ЕАЭС/потенциального члена ЕАЭС? Всё - на примерах.
— Здесь надо уяснить для себя одну вещь: всегда есть и будут те, кому интеграция Евразии выгодна, и те, кому она не нужна, а то и вовсе опасна. Поэтому, прежде, чем говорить о принятии в ЕАЭС, к примеру, Таджикистана, нужно всегда задаваться вопросом: «Выгодна ли интеграция этой республики ещё кому-то, кроме Эмомали Рахмона?».
Уважаемые эксперты как-то забывают, что кроме кулябского, а более локально — дангаринского клана, к которому принадлежит Рахмон, в Таджикистане есть ещё множество других региональных кланов — авлодов, среди которых лояльны к соседям не все. Кроме них, в Таджикистане существуют ещё и сословия, которые тоже не всех соседей любят. В Каратегинской долине, например, очень сильным авторитетом обладает сословие сейидов — потомков пророка Мохаммеда. На протяжении всей истории Таджикистана, именно сейиды активнее всего сопротивлялись сначала русской власти, а потом — и Советской.
Подобных факторов в Таджикистане — очень много, и не все они связаны с интересами кланов. От структуры экономики и имеющихся ресурсов тоже многое зависит. Но всё это необходимо учитывать, когда заходит речь об интеграции Таджикистана в ЕАЭС, только в совокупности. Нет, это вовсе не означает, что Таджикистан нужно бросить на произвол судьбы. Просто надо тщательно взвесить не только все преимущества — как от участия республики в ЕАЭС, так и для него, но также риски и угрозы, которые могут дать о себе знать в процессе интеграции. Строго говоря, подобный подход необходимо использовать для изучения всех потенциальных кандидатов в члены ЕАЭС. Говоря об экономике и политике, мы часто забываем о воздействующих на неё группах влияния.
Что же касается действующих членов альянса, то анализ показывает, что в каждой республике ЕАЭС немало противников этой интеграции. Кто-то имеет в этом экономический интерес, кто-то — политический, а кто-то — и вовсе геополитический, но суть одна: неприятие всех интеграционных инициатив в бывшем СССР. Ну а поскольку многие из них облечены властью или имеют большие деньги, то их саботаж интеграционных инициатив можно назвать относительно успешным. «Относительно» - потому, что какие-то решения всё же принимаются.
Павел Громский
§ Деловая Евразия