Евразия

США и Запад сделают все, чтоб не дать состояться Большой Евразии 

Малым странам стоит всегда помнить о своем месте в «большой игре». В 21 веке это страны постсоветского пространства, в том числе, входящие в ЕАЭС – Армения, Беларусь, Казахстан и Кыргызстан, и их союзники по СНГ. Утратив понимание надежного партнерства, как это сделали европейские государства в 20-м столетии, эти буферные территории рискуют стать и марионетками в руках крупных игроков, и быть расколотыми и уничтоженными.
2 октября 2018 года представительство Россотрудничества в Бишкеке организовало встречу, посвященную 80-летию Мюнхенского соглашения, на примере которого историки видят параллели с сегодняшней ситуацией в ряде стран Евразии. Научная часть встречи представляла собой лекцию кандидата исторических наук, доцента КРСУ Павла Дятленко. Эксперт является частым гостем «Деловой Евразии», и в эксклюзивном интервью рассказал об исторических процессах и событиях, как-то участие Германии и США в разрушении и становлении отдельных стран Европы, послевоенного развития Советского союза и становления постсоветского пространства, идущего к процессу евразийской интеграции.

— Павел Иванович, поясните для аудитории «Деловой Евразии» - в чем ценность, если таковая была, последствия, а также, смысл Мюнхенской конференции, вошедшей в историю как «Мюнхенский сговор»?

— Мюнхенская конференция прошла 30 сентября 1938. Формально, на ней решалась судьба Чехословакии – конференция определяла, кто будет доминировать в Восточной Европе. В этот период возникла необходимость перенаправить агрессию Германии с Запада на Восток, и нацистская Германия пыталась играть на два фронта с союзниками.

— Какую роль в Мюнхенской конференции играли США, если учесть, что в конце 20-х, начале 30-х годов Америку охватила «Великая депрессия», а интересы этой страны, как правило, всегда распространяются на территории, лежащие за пределами Северной Америки?

— США сыграли косвенную роль в европейской предвоенной политике. Американская элита знала, какие именно процессы происходят в Европе. Президент Франклин Рузвельт, в отличие от большей части тогдашней американской элиты, не был изоляционистом. Он понимал, что Америка выходит из кризиса, и ее экономические интересы начинают выходить далеко за рамки национальных границ и американского континента. Нужно было выходить в другие регионы мира, в том числе, в Европу. Американцы прагматично сотрудничали со всеми сторонами. С политической точки зрения, с 1939 года было понятно, что американцам не удастся отсидеться в стороне от разгорающегося конфликта. Они постепенно втягивались во Вторую Мировую войну.

— Какую роль в экономике США сыграла Вторая мировая война?

— Американцы старались зарабатывать на глобальных военных конфликтах. Большая война – это всегда большие заказы в течение длительного периода времени. Ввиду того, что европейские страны были слабы после Второй мировой войны, США смогли умело использовать этот факт в своих интересах. Американцы старались получить бонусы для своей экономики за счёт активного освоения всех доступных рынков. Война войной, а бизнес – бизнесом.

— В ходе Второй мировой войны США реализовали несколько собственных экономических проектов, в том числе – «план Маршала» и постепенный отказ национальных валют от сложившейся на тот момент системы денежных и торговых операций - «золотого стандарта». В июне 1944 года, когда поражение Германии в войне стало очевидным, в американском городке Бреттон-Вудс прошла конференция, где было подписано соглашение, названное в честь этого курорта «Бреттон-Вудским». Страны-участницы фактически признавали доллар мировой резервной валютой. Позже, руководствуясь буквой соглашения, Америка основала Международный банк реконструкции и развития (МБРР) и Международный валютный фонд (МВФ) – основные проводники и кураторы доллара в мировой экономике. Можно ли считать июль 1944 года началом «победоносного шествия» доллара по Европе?

— Принятие Бреттон-Вудского соглашения связано с послевоенным изменением экономической и политической архитектуры мира. В тот момент американцы пролоббировали определённые преимущества для своей экономики и своего положения в мировой финансовой и экономической системе. И это вполне понятно – они меньше всех пострадали в той войне. До Второй мировой войны СССР был дипломатически изолирован в Европе. А после войны он не мог предложить другой альтернативы доллару, ибо был экономически ослаблен. Немаловажный момент – западноевропейские страны были слабыми в послевоенный период, но они всё равно бы не приняли предложение со стороны СССР.

— Каким образом события послевоенных лет оказали влияние на евразийскую интеграцию?

— На евразийскую интеграцию стоит смотреть не только хронологически, но и географически. В 20-м веке Евразия постоянно трансформировалась. К концу 20-го столетия завершилось формирование Европейского союза. Также постепенно поднимались крупные государства в восточной и южной части Евразии: Индия и Китай.
После распада СССР в 1991 году мелкие и средние государства, появившиеся на его месте, оказались перед угрозой превращения в отсталую транзитно-сырьевую периферию крупных государств. Чтобы этого с ними не случилось, сейчас необходима и даже неизбежна интеграция постсоветских стран с целью создания своего геополитического центра. Интеграция создаст необходимые возможности для самостоятельной модернизации.
Взять, к примеру, Беларусь. Проевразийски настроенная часть белорусской элиты понимает, что при ориентации на Запад для их страны нет никаких перспектив. На севере Евразии на протяжении многих веков был свой «центр силы». На данный момент традиционные центры Евразии восстанавливаются, и поэтому между ними меняются отношения. В данный момент в Европу пришёл Китай – без посредников. Тоже самое происходит с Индией. Это вполне закономерный процесс роста роли Евразии в мире – сейчас Европейский союз стал конкурировать с Индией, Китаем, Ираном и Россией. ЕС пытается создать зоны буферных территорий к востоку и югу от своих границ. Попытки распространения сферы влияния Европы есть не только в Восточной Европе, но и на Ближнем Востоке и Северной Африке.
Для Евразийского проекта это крайне опасно. Потому что Евросоюз будет пытаться оттащить в свою сферу влияния часть постсоветского пространства, а при возможности – и часть ЕАЭС.

— В этой связи интересно рассмотреть вектор партнёрства для ЕАЭС. Частично Союз уже зарекомендовал себя как единое экономическое объединение, хотя между странами и продолжаются трения. Где Евразийскому экономическому союзу искать единомышленников, а где – работать с конкурентами и откровенными противниками?

— Западный вектор партнёрства закрыт для ЕАЭС на необозримую перспективу. Сейчас мы имеем некоторую инерцию развития отношений, которая осталась от периода 1990-х годов. ЕС не хочет видеть полноправного партнёра в лице Евразийского союза. Европейская бюрократия умышленно выстраивает отношения с отдельными странами ЕАЭС. При такой позиции возможно только ограниченное сотрудничество. Западная Европа не хочет восстановления самостоятельного центра силы на севере Евразии. Сейчас Европе нужна только большая буферная зона между ней и набирающим силу Китаем.
Китайцы же стараются не разбрасываться по разным направлениям. У них долгосрочное противостояние против США в Юго-Восточной Азии, поэтому Китай наращивает свой военный потенциал. КНР хочет обеспечить гарантированную безопасность и стабильность на границах и в зонах своего влияния, в своих транзитных коридорах, а западные европейцы не заинтересованы в успешности евразийской интеграции. Расширению евразийского проекта на постсоветском пространстве будут серьезно мешать.
Контакты ЕАЭС будут расширяться на восток и на юг. Сейчас мы наблюдаем, что отношения Евразийского союза динамично развиваются с Ираном, Индией, Китаем, странами Латинской Америки. Это те регионы, которые заинтересованы, и не ставят жёстких ограничений в сотрудничестве. Многие из них быстро поднимаются, и сталкиваются с Западом.
В сложном состоянии находится Украина. Она оказалась между ЕАЭС и ЕС. Экономически и частично в культурной сфере Украина ориентирована на Россию и ЕАЭС. И если в этой стране наступит мир и порядок, и будет устранено внешнее управление, то она начнет дрейфовать к евразийскому проекту. К тому же в Восточной Европе существует устойчивая культурная граница, и для западных европейцев Украина – это, мягко говоря, не совсем Европа. Украинцы могут считать, что они европейцы, но жители Западной Европы их европейцами не считают. Для ЕАЭС Украина – это важная страна с точки зрения экономики, географии, и культурной близости. Для ЕС Украина интересна как источник дешевого сырья и транзитный коридор. Как единая и самостоятельная страна Украина не нужна Европейскому союзу, но очень нужна Евразийскому проекту. И вот такую битву за Украину, но совсем не в интересах Украины, Запад будет вести до последнего украинца.

— Довольно сложная ситуация – слабые партнеры и участники, сильные конкуренты и не менее сильные противники. С точки зрения стратегии в такой ситуации прагматично опереться на некий консолидирующий фактор. Так в свое время поступили кочевые племена на Аравийском полуострове, где междоусобицы и распри грозили уничтожением целой группе народов. Что может служить консолидирующим фактором в евразийском проекте?

— Здесь нужно двигаться по нескольким направлениям. Первое направление – это создание общих «мегапроектов», общих корпораций. То есть, того, что будет связывать разные страны между собой. Второй важный момент – это продуманное и согласованное расширение полномочий Евразийской экономической комиссии. Для того, чтобы она могла регулировать не только экономические процессы, но и ряд других. Например, планирование. То, что в СССР называлось Госплан. И то, что есть в других интеграционных проектах. К примеру, одна из функций Еврокомиссии – это планирование. Они смотрят на потенциал отдельных стран и суммируют этот потенциал для того, чтобы получить развитие, как самих стран, так и Евросоюза в целом. И, к примеру, в том же Китае уже учли и применяют опыт советского Госплана. Горизонт планирования для успешного и устойчивого развития ЕАЭС и входящих в него государств должен быть больше, чем восемь-десять лет.
Третье – Евразийской экономической комиссии следует заниматься развитием общего финансового рынка. Нужно активнее и более углубленно создавать общее финансовое пространство – это то, что существует в Китае, Индии, ЕС, США: от того, что происходит на нью-йоркской бирже, зависят два американских континента.
Четвертое направление – увеличение сфер сотрудничества между странами и числа участников ЕАЭС.
Пятое – в текущей сложной ситуации особую важность приобретает развитие гуманитарных связей между странами ЕАЭС, а также с их ближайшими соседями. Надо наращивать интеграционный проект, другого выхода нет.
21 век – это век экономического противостояния. Американцы понимают, что если в Евразии сумеют подняться несколько центров, то США будут отодвинуты на периферию глобального мира. И это закономерный процесс.

— Эти вектора и точки роста Евразийской интеграции отражают макроэкономический взгляд. Но дело в том, что сама интеграция – это процесс взаимодействия как целых территорий в Евразии, так и отдельных государств – в составе союзов и в виде двусторонних отношений, и еще уже – национальных групп внутри каждой страны. Какое понимание глубоких интеграционных процессов показывают национальные элиты?

— Надо отделять позицию элит от отношения их обществ. Если брать во внимание постсоветские элиты, то они живут надеждой, что им удастся сохранить самостоятельный контроль над своими территориями. Это создаёт проблемы при интеграции. Дело в том, что в начале текущего века мир сильно стал меняться. Например, резкий рост Китая. На это нужно давать ответ. И единственный ответ – это интеграция. Можно, конечно, сидеть по отдельности и ждать, когда придут центры силы. На данный момент любая страна может быть привязана экономически к центру силы. Для постсоветского пространства это означает, что нужно определяться с отношением к евразийской интеграции. Например, Молдавия. Она начала двигаться в сторону евразийского проекта. Узбекистан активно развивает отношения со странами ЕАЭС и в будущем может пойти на выстраивание связей с ЕАЭС. То же самое касается Южного Кавказа, Центральной Азии, Монголии. Это не только политика, но и геоэкономический процесс.

— В рамках интеграционного процесса сильным фактором, который нельзя игнорировать, является вопрос безопасности – региональной, национальной, глобальной. Основной угрозой безопасности сегодня признан терроризм и экстремизм. Насколько его влияние сказывается на евразийском проекте?

— Что касается экстремизма и терроризма, такая угроза реально существует. Это видно по боевикам из Сирии – их добивают, и они перетекают в другой регион. Для всего пространства СНГ это важная проблема. Борьба с терроризмом – это один из факторов определения вектора всего будущего для стран СНГ. Притом, этот фактор внешний. Сейчас этот фактор «раскручивается» извне для того, чтобы помешать интеграционным процессам – чтобы расколоть это интегрирующееся пространство на куски и не позволить объединиться в самостоятельный проект.

— Возвращаясь к Мюнхенской конференции – как она вписывается в глобальный процесс развития Евразии, и можно ли ее назвать чем-то в роде звена в единой цепи?

— Да – это был этап длительного глобального процесса.

— Каким сейчас видится будущее процесса евразийской интеграции?

— В настоящее время можно предполагать, что весь 21 век – это век экономического противостояния. Пока мировые центры между собой не договорятся о новом балансе, они будут находиться в состоянии противостояния.
Вот сейчас Китай стал сталкиваться с нарастанием экономических ограничений со стороны США. Противостояние держав сопровождается локальными военными конфликтами на буферных территориях. Пример – Украина. Похожая ситуация происходит в Афганистане, потому что, пока там идёт конфликт, Китай не может использовать территорию Афганистана для своей экономической деятельности.
Текущую мировую ситуацию можно рассматривать не как теорию «управляемого хаоса», а как теорию управляемого «экономического противостояния». Сейчас американцы пошли ва-банк. Отсюда и резкое обострение отношений с Китаем, Россией, Ираном.
Буферные государства должны учитывать, что они – пешки в большой игре. Если они это понимают, то должны проводить последовательную и продуманную политику с учетом своего места в регионе и мире. Если нет такого понимания, то ими управляют или будут управлять более крупные государства.

Полина Беккер
Павел Громский
§ Деловая Евразия