После 18 марта 2018 года Кремль усилится как центр евразийской интеграции
Россия сможет укрепиться благодаря взращиванию современных, профессиональных кадров – как собственных, так и из числа адекватных выходцев из постсоветских республик, партнеров по евразийской интеграции. Преимущество и ставка будет делаться на специалистов высокотехнологичных специальностей. Таковы выводы и повестка избраны российским народом и его элитой в ходе выборов, состоявшихся 18 марта 2018 года. На них победу одержал действующий глава государства Владимир Путин. В интервью с «Деловой Евразией» итоги выборов анализирует заместитель директора филиала Фонда «Евразийцы – новая волна» в Кыргызстане Денис Бердаков.
— Кандидат в президенты Владимир Путин получил 76,68% голосов. Его ближайший конкурент – Павел Грудинин, получил немногим более 11%. Разброс более чем впечатляющий. Это при условии, что наблюдатели отмечали невысокий темп предвыборной кампании действующего президента в статусе кандидата. Чем можно объяснить такую результативность?
— Данная цифра показывает, что в российском обществе высок мобилизационный потенциал, что все сознают риски и угрозы, которые стоят сейчас перед российским государством и российским народом. И это, скорее всего, реакция народа на то, что народ и власть они сплачиваются вместе, потому что, если мы посмотрим на заявления британских и американских политиков, то там очень четко прослеживается, что «мы не воюем и не противопоставляем себя российскому народу, но мы против Кремля». Такова позиция круга влияния. Это говорит о том, что для них вся власть в России уже до выборов была нелегитимна. Ведь, если посмотреть на то, что и как они говорят, что народ и власть демократично избирает власть, то говорить вышесказанное было бы бессмысленно, и для британской элиты, и для американской. Они же напрямую говорят: «мы с народом не воюем». Эти выборы, почему они были важны, почему была важна явка на них, они показали, насколько народ и власть едины, и едины во многом. И эта цифра, она – яркий пример и показатель того, с чем можно иметь дело, и как элита России будет вести диалог с Западом. Это своеобразная ставка-заявка российского народа и его элиты.
— Внешняя политика России – как она изменится, в какой мере, степени, и ракурсе? Мартовским Посланием к Федеральному собранию Владимир Путин фактически продемонстрировал миру наличие у страны мускулов. Какой станет политика – имперской, агрессивной или незаметной, подобно «ковровой», на манер экспансивной китайской? В контексте всех последних лет ряд европейских экспертов с восхищением упрекают Путина, отмечая, что он сильно играет слабыми картами. Он обыграл двух последних президентов США – основного стратегического партнера России, не говоря уже о европейских лидерах. Теперь, имея в руках такие козыри, как превосходящее конкурентов современное вооружение, поддержку народа, элит, партнеров по евразийским блокам, Россия имеет все шансы на доминирование и относительно безопасный фон во внешней политике. Можно вздохнуть свободнее?
— На мой взгляд, давление на Россию не прекратится в ближайшие годы. Это будут крайне тяжелые шесть лет под нарастающими санкциями. Придется постоянно воевать в цейтноте, и что еще более важно – формировать и удерживать опору на экономическую базу. Много лет – больше десяти или пятнадцати, в России медленно меняли экономическую модель (ренто- ориентированную, слабо инновационную, завязанную на эмиссию нефтедоллара). Приток денег от продажи газа, металлов, и сырьевых ресурсов в целом, он позволял вести экономику ни шатко, ни валко, проводить некие нужные институциональные реформы, но, в целом, до сих пор нет нужного уровня. А современная война – это опора на новые технологии, на науку. Нет новых технологий – любая внешняя политика превращается в фарс. Это, как если аборигены будут воевать против самолетов. То же кибер-оружие, оно – уже реальность.
Поэтому, эти шесть лет будут попыткой противостоять миру, который будет отворачиваться от страны, в лице наиболее технологичных западных стран. Весь мир, может быть «за», но наиболее технологически развитые страны будут перекрывать России кислород, это очевидно. И здесь нужно будет вернуться в самих себя, как говорил Горчаков – сосредоточиться. И сосредоточиться на том, чтоб построить такую жизнь, с такими технологиями, чтоб в России жить было комфортно, выпускать продукцию высочайшего качества, чтобы технологии развивались – только так. Независимость – сегодня она имеет не столько экономический, сколько технологический фактор. Технологии делают экономику. И надо уже выходить на те рынки, на которые еще возможно выйти – в Африку, Азию, Китай, еще куда-то. Рынки есть, но России там нет. Тот же пример с мороженым. Путин прорекламировал мороженое, И в Китае его начали закупать, а через два месяца подумали – зачем покупать? - и начали производить сами. Так теряются рынки. Нужно производить технологичные вещи, которые можно продать тут же. У Китая колоссальнейший рынок, туда можно зайти. Проблема в том, что без новых технологий экономика просядет, просядет экономика – начнется давление изнутри. А это очень негативный сценарий.
— По сути, то же самое произошло с Советским Союзом в 80-е годы, и привело к распаду советской империи.
Немного сменим вектор, и перейдем ближе к Евразии: внешняя политика по отношению к партнерам и Большой Евразии в целом. Идея евразийства продекларирована президентом одной страны, но именно Россия сейчас драйвер евразийской интеграции – не экономической экспансии, по примеру ОПОП-ЭПШП, а именно евразийской, в широком понимании. В этой связи – чего можно ожидать России и, от самой России, в плане развития её экономической базы, в контексте евразийства?
— Если мы посмотрим на БРИКС или ШОС, то увидим, что ШОС, к примеру, провалилась, и провалилась с громким треском, потому что Россия, откровенно говоря, боится китайских крупных инвестиций. Или так – не боится, потому что уже слишком поздно, и они в Россию не идут. БРИКС? Разные страны, разные цивилизации - нет ничего общего. А вот по ЕАЭС – это да, это наработанные, порой иногда веками, связи, партнерство, и здесь есть, о чем говорить. Года два ЕАЭС уделялось очень мало внимания, и как работающий механизм, с созданием каких-то интеграционных цепочек, некоей единой экономической базы, финансовых потоков, он стал формироваться только в последнее время. Важно помнить: нам очень важно бежать очень быстро, чтоб успеть куда-нибудь.
— Что можно говорить о работе России с соотечественниками, с теми, кто живет на российской периферии? ЕАЭС включает только четыре из более, чем десятка стран постсоветского пространства, и даже СНГ не охватывает их всех – ни экономически, ни социально, ни культурно.
— Здесь все очень просто. Россия долго думала, сосредотачивалась и, как один из показателей – последние объявления: стране не хватает людей, грамотных, профессиональных. Поэтому соотечественникам будут создаваться и предлагаться условия для переезда, и с каждым годом они будут все лучше и лучше. Россия пока не может сама восполнить демографическую яму, и сохраняет крайне сложную ситуацию с кадрами по рабочим специальностям (даже не говоря по новым технологиям). Поэтому, обращает на себя внимание Казахстан, ведь, если мы посмотрим последние лет 15, то там никогда не было такой острой проблемы как, выезд людей. А вот конец 2016-2017, и уже 2018 год – это колоссальные, до десятков тысяч, выехавших на ПМЖ в Россию. Украина – оттуда переехали миллионы людей. Кыргызстан отдает уже последнее. Сопоставить этническую картину в Кыргызстане 2009 и 2017 годы, и видна разница в численности славянского населения – она просто колоссальна. Отсюда лет через десять все просто уедут, останутся несколько десятков тысяч тех, кто в силу возраста, других условий не хочет переезжать.
Ближайшие годы Россия будет пытаться конкурировать за таланты из стран ЕАЭС, и это политика, которую надо было проводить давным-давно - «собирание камней». Это будет плохо и для Казахстана, для Кыргызстана. Но это мировая система. Из самой России, Великобритании таланты высасываются в мировые силиконовые долины. Это неизбежно, поэтому все конкурируют за умных, перспективных, умеющих создавать новые бизнесы.
Здесь, в Кыргызстане, с каждым годом то, что могло расти, расти не будет, и то, что просаживалось медленно, будет просаживаться быстрее. Условия, которые предлагаются, на них откликнется самая активная часть – молодежь, независимо от национальности, и она будет вытягиваться, в том числе, в Китай, США, Европу, и, нарастающим потоком, через ВУЗы – в Россию.
— Это отразится на улучшении внутреннего социально-культурного фона страны, который будет впитывать в себя, осваивать, адаптировать и адаптироваться сам к этим новым вливаниям. А по внешнему периметру – насколько это будет продуктивно? Ведь, условно говоря, «…для того, чтобы от пожара не сгорел твой дом, береги от огня дом соседа» - если на периферии возникнет культурный вакуум, то это не сможет не отразиться на самой России.
— Вакуум не возникнет. Здесь, в Кыргызстане, все процессы крайне сложные, и они идут к некоему созиданию. Ключевой вопрос внутренней политики Кыргызстана на ближайшие десятилетия – это схватка-симбиоз националистического и религиозного проектов, это сильнейший фактор. На его фоне отсюда выезжают талантливые и умные, и едут в три-четыре страны мира – Китай, США и Россию, настолько сильно, что есть угроза социального опустошения, и это не есть хорошо. Но тенденции налицо. Если мы рассмотрим процессы в других странах за последние три-четыре столетия, особенно, в Европе и США, то увидим, опять же, по России, которая была одной из стран, где в 19 веке был рост въезжающих по отношению к выезжающим, как въезжали французы, немцы, австрийцы, все – с высшим образованием. В современном мире идет борьба за таланты. Если человек может красиво рисовать, вести генно-инженерные проекты, или просто управлять каким-то современным трактором, это все востребовано. Талантов нет – ты живешь в нищете, покупаешь диск от «Майкрософт» за 300 долларов, а производишь продукцию сельского хозяйства, которую у тебя покупают за бесценок, вот, о чем мы говорим. То есть, Россия – это один из региональных хабов, она высасывает таланты со всего СНГ; со всего СНГ они высасываются в Европу, с Европы и Азии они уходят в Штаты и Канаду. Все выстраивается в цепочку – хочешь жить в пищевой цепочке выше местом, пора пересаживаться. Во всем мире этот процесс настолько очевиден – тот же Китай, который высасывает таланты у своих соседей. И сейчас это происходит очень быстро. Какой-нибудь индийский мальчик, который в пять лет начал феноменально считать циферки, в семь его заметили и, хоть он не имеет никакого базового образования, писать толком не умеет, но все видят его математические задатки, его переводят в Дели. В 12 лет он в Силиконовой долине, в 15 он уже миллионер. То есть, раньше технологически это сделать было сложнее. Сейчас, если у тебя есть талант, тебя вытащат с любого захолустья. А, если таланта нет, то будешь прозябать.
— Хотелось бы уточнить именно вопрос вероятного ослабления российской периферии. Россия сможет принять несколько десятков тысяч, насколько это решающее число для нее? А оно же – для российского окружения в лице Кыргызстана, Казахстана, Таджикистана, Грузии?
— Скажем так, для России решающим является увеличение населения миллионов на 20-40, а приехавшие три-четыре миллиона станут только легкой поддержкой. Для периферии же эти миллионы будут серьезной потерей. Соответственно, мы говорим об ослаблении периферии. Но, опять же – если Россия будет принимать десятками тысяч, то Штаты или Европа – тысячами, но это люди более высокого уровня, которых Москва вытянуть к себе может только десятками. Штаты, Сингапур, Канада, Израиль и Европа снимают сливки, забирают лучших. В Москве стараются снимать программистские сливки, лучших ученых, то же самое и в Казахстане. Но, все же, Москва берет чуть ниже слой – те, которым она, быть может, не будет платить 30 000 евро в месяц, но, тем не менее, для них и тысяча евро – деньги.
— Климатические, географические условия России, они предполагают и допускают прием высокого и, большей частью, среднего классов. На развитие территорий, уход за лесами, фермами, и просто освоение пространства через строительство населенных пунктов – самых высоких технологий там не применяют, поэтому принимают средний класс. Это закономерно. Вопрос в другом – периферия, что будет с ней, насколько отток отразится на местной ситуации? Ваш прогноз и рекомендации – что следует делать периферии, которая откровенно слабнет?
— Точно ослабнут Кыргызстан и Казахстан; Таджикистан – там, по-моему, уже слабнуть нечему – это, если говорить политкорректно. А вот для Казахстана и Кыргызстана…. В Кыргызстане это уже ощущается, в Казахстане начинает ощущаться, и серьезно ударит через пару лет. Как с этим бороться? Да, никак. Если национальные элиты не строят определенное качество жизни, то люди уедут – неважно, куда, даже, в Китай. И уедут не столько куда-то, сколько откуда-то. Просто в Россию будут ехать, потому что она культурно близка, а чтобы ехать в Европу, нужны «сливки», которые они итак уже выкачали…
— То есть, это уже не проблема России, а проблема национальных элит?
— В целом, да. К примеру, Азия, Африка или Латинская Америка. В Латинской Америке то же самое, просто в колоссальных масштабах: кто побогаче или талантливее, выезжает в Бразилию, или еще в какие-то страны, или, если таковые остались – в мегаполисы. Так вот, если их не устраивает качество жизни, то едут в США, Канаду, Европу – схема везде одинаковая.
— В 2010 году, в период последнего госпереворота, когда в Жалал-Абаде находился бежавший туда президент Курманбек Бакиев, на центральной площади проходил митинг, и местные жители откровенно требовали присоединения области к России. Условия жизни в составе своей родной страны они считали невозможными, и видели перспективы к переменам только под российским протекторатом. Насколько сейчас социум на российской периферии ориентирован не на сохранение национального суверенитета, а готов к радикальным шагам вплоть до его утраты?
— Не думаю. В бытовой поддержке – да, все хотят российских социальных выплат, пенсий, пособий, зарплат. А о чем-то серьезном, скажем так, о создании какого-либо союзного государства, речь не идет, и скорее всего, уже не пойдет. Национальные государства, с различной степенью «сильности» их государственности уже созданы в рамках действующего мироустройства. Это устраивает ключевое большинство мировых элит – во многом они наднациональны. Процесс на ближайшие десятилетия необратим, и кто-то выживет, кто-то, опять же повторюсь – государственности никто не потеряет. И это алармистски – так вот говорить и заявлять. Только у кого-то это будет территория легкого хаоса, у кого-то – более или менее упорядоченного хаоса, в какой-то своей степени более или менее стабильное государство.
Павел Громский
§ Деловая Евразия